Адыгейские народные сказки : За зло плати добром

– Это дом Канокова, – ответил пастух.

– Примут ли меня в этом доме? – спросил чужеземец.

– Конечно, примут! – ответил пастух. – Хозяин рад каждому гостю, и, если даже его нет дома, тебя там встретят радушно. Пожалуйста, заезжай! – Сказав это, он привел гостя к дому и дал знать домашним о его прибытии.

– Милости просим! Войдите! – сказала хозяйка. – Князь скоро приедет!

Он вошел в гостеприимный дом, ему отвели кунацкую, и он там расположился в ожидании хозяина. Каждый депь ему накрывали стол, но один прибор ставили для хозяина. Князь все не возвращался. Гость стал скучать, и тогда начали приводить в дом девушек, чтобы они развлекали его танцами.

Через некоторое время гость влюбился в княгиню и сказал ей об этом. Услышав это, княгиня сказала:

– Пусть то, что ты мне сказал, будет между нами: я останусь верна мужу. Если бы князь мне не верил, то не женился бы на мне; да и я, если бы ему не верила, то не вышла бы за него. Изменить мужу – большой грех, и потому затаи в себе свое желание! – Больше они об этом не стали говорить и разошлись.

Но на следующую ночь гость из кунацкой перелез через забор и, подойдя к дому, выставил из петель дверь; пробравшись тихонько к кровати, на которой почивала княгиня, он схватил спящую за голень.

– Кто это? – спросила княгиня.

– Это я! – ответил гость.

– Так ты не поверил моим словам! – сказала княгиня. – Дальше этого не иди и, пока ничего не заметили спящие здесь служанки и тебя не узнали, убирайся отсюда поскорее!

Но сколько она его ни просила, он и слушать не хотел. Тогда она схватила стоявшую у очага железную лопату и, размахнувшись, разбила ему в кровь лицо с такой силой, что он упал в обморок. После этого, не дав даже знать об этом служанке, она сильной рукой схватила лежавшего в обмороке гостя и выбросила за дверь. Затем она улеглась спать как ни в чем не бывало и заснула глубоким сном.

Спустя немного гость пришел в себя и, обливаясь кровью, побрел в кунацкую. Случилось так, что как раз в это время подъехали к кунацкой верховые и слезли с лошадей. Предводитель их вошел в кунацкую и, найдя там окровавленного гостя, спросил его, что с ним случилось; тот, не зная, что это приехал князь, рассказал ему обо всем чистосердечно.

Каноков тотчас же послал в дом за тряпками и велел перевязать раны гостя. Гость не догадывался, что это хозяин, пока не наступило время идти спать. Когда же он увидел, что приехавший отправился спать в дом, как в собственный, то сообразил, что это хозяин, и сильно испугался.

Когда князь вошел в дом и поздоровался с княгиней, то она ему ни слова не сказала, что случилось с гостем, да и князь не дал ничего заметить, что знает обо всем.

На следующий день князь зашел в кунацкую и спросил гостя:

– Ну, милый гость, теперь ты мне скажи, ради чего приехал? Приехал ли ты по какому-нибудь делу или ты хочешь добыть богатства?

– Я приехал не ради богатства, – ответил гость, – и не ради какого-нибудь дела; я приехал, чтобы повидать тебя, но бог покрыл меня позором, да и я сам себя опозорил; сделай мне милость, позволь мне возвратиться домой!

– Ты приехал из чужой страны, – ответил хозяин, – как можно, чтобы я тебя отпустил? Я осрамил бы себя! – Он упросил гостя остаться на несколько дней.

Пошел пир горой, а когда пришло время гостю уезжать домой, он подарил ему из табуна несколько лошадей и проводил его с большим почетом в сопровождении целой свиты. Когда они простились, то гость еще раз вернулся и сказал Канокову:

– Не возьму твоих подарков и не хочу знакомства с тобой, если ты мне не дашь слова приехать в мой край ко мне в гости. В первой кибитке, к которой ты завернешь, тебе укажут дорогу ко мне!

– Приеду! – сказал князь крымскому гостю, и после этого они попрощались и разъехались.

Прошло несколько лет. Канонов не мог исполнить своего обещания навестить приятеля. Ногаец все ждал, но наконец потерял терпение и, взяв с собой нескольких товарищей, отправился к своему приятелю Канокову, чтобы узнать, что с ним случилось: уж слишком долго он заставил ждать себя.

Когда он подъехал к знакомому аулу, то был поражен неожиданным зрелищем: аула как не бывало – весь сгорел. Войско, разорившее его, уже удалялось. Канокова, очевидно, не было дома. Тогда ногаец остановил товарищей и сказал им:

– Разоренный войском аул – тот самый, где я у князя пользовался хлебом-солью, я должен узнать, что случилось с одной женщиной. Если хотите, то будьте мне товарищами; если же нот, возвращайтесь домой!

Сказав это, он поскакал, а товарищи последовали за ним. У окраины аула они увидели под большим деревом женщину, которую грабили окружившие ее всадники. Ногаец сразу узнал княгиню Канокову. С гиком бросились ногайцы на врагов, перебили их и освободили пленницу. С освобожденной княгиней ногайцы возвратились в Крым.

Когда Канонов возвратился, то не нашел своего аула: все истреблено огнем, жители разбежались или захвачены в плен, имущество разграблено, а семьи не существует. От боли сжалось его сердце, и ему стал свет не мил. А между тем он не знал, что княгиню увез ногаец в Крым, где она, сделавшись его сестрой, жила под покровительством его матери в довольстве и роскоши.

Терзаемый горем, Канонов вспомнил о ногайце.

– Дай-ка поеду к своему приятелю в Крым! – вдруг решился он и, не найдя даже спутников, в чем был, а том и поехал.

Когда он доехал до ногайских кибиток, то спросил первого встречного:

– Где дом такого-то? Ведите меня туда!

Канокова в рваном платье ввели в кунацкую. Хозяина не было дома. Довольно долго Канокову пришлось прожить у ногайца, а так как он был бедно одет, то на него там мало обращали внимания.

Наконец возвратился домой хозяин в сопровождении большой свиты. Зайдя в кунацкую, он сейчас же узнал Канокова, но не подал даже вида, что знает, кто он. «Так вот как поступает друг, на которого я рассчитывал! – подумал Канонов. – Зачем же я приехал сюда?»

Ему сделалось очень тяжело на душе, и оп не знал, что с собой делать. Когда наступила ночь, ногаец, никому не сказав ни слова, принес из дома в кунацкую сундук, полный принадлежностей мужского костюма, прося гостя переодеться и извиняясь, что на костюм его раньше не обратил внимания.

На следующий день он распустил слух, что князь, его друг, приехал с Кубани в эту ночь. Канокова, как будто только теперь приехавшего, приняли с большим почетом. Тогда ногаец спросил своего гостя, что ему нужно.

– Что бы со мной ни случилось, я дал слово навестить приятеля, – сказал гость. – И вот я здесь, но я теперь без семьи и без имущества; неприятель в мое отсутствие разорил мой аул, и я ушел одинокий и нищий.

– Как-нибудь помогу беде, – ответил ногаец. – А если в моей стране ты найдешь женщину, похожую на твою жену, то я тебе ее высватаю!

После этого ногаец стал возить своего гостя по всем аулам, не найдется ли где-нибудь женщина, похожая на его жену. Нашлась у одного обнищавшего хана дочь, просватанная уже за какого-то молодого человека. Когда Канокову показали эту девушку, он сказал:

– Вот она похожа на мою жену!

Богач ногаец стал приставать к бедному хану, чтобы он выдал свою дочь за Канокова.

Хан, соблазнившись богатством ногайца, отказал молодому человеку и выдал ее за Канокова. Когда ее привезли к Канокову и он в первую же ночь пошел к жене, то застал ее в слезах.

– Чего ты плачешь? – спросил Канонов.

– Как же мне не плакать! – ответила молодая женщина. – Жадность моего отца довела меня до гибели!

– Каким это образом жадность твоего отца могла тебя погубить? – спросил муж.

– Сейчас же тебе объясню! – ответила жена. – Твой приятель, ногаец, соблазнил моего отца богатством, он отказал любимому мной жениху, бедному юноше, и выдал за тебя!

– Если это так, – сказал Каноков, – то упаси меня бог, чтобы я отнял тебя у другого!

С этими словами Каноков оставил молодую женщину и вернулся в кунацкую, где и лег спать.

Когда на следующий день в кунацкую зашел хозяин, то Каноков сказал:

– Бог да сохранит меня от того, чтобы я пожелал отнять у кого-нибудь жену; хотя ты считаешь меня способным на это, но я держусь на этот счет другого мнения!

– Что же мне делать? – ответил ногаец. – В нашей стране не найдется другой, похожей на твою жену!

Следует сказать, что все время, когда Каноков гостил в чужом доме, его жена, живя у ногайца в довольстве и роскоши, не знала о пребывании здесь мужа. Сознавая, что наступил подходящий момент, чтобы отблагодарить князя, ногаец сказал своей матери:

– Матушка! Я хочу гостя ввести в наш семейный круг. Попросите сестру принарядиться как следует!

Княгиню одели в нарядное платье. Лишь только Каноков вошел в семейную комнату ногайца, муж и жена узнали друг друга и оставались некоторое время в недоумении, как поступить в данном случае. Видя их затруднительное положение, ногаец сказал:

– Вот, милый гость Каноков, ты нашел свою жену. Бог да благословит вас! Она была мне вместо родной сестры! В этом деле ты оказался выше того, чем тебя считали другие. Я хотел, чтобы ты мне отплатил за то, что я тебе сделал хорошего, но вышло иначе: я у тебя в долгу! Пойдем в кунацкую!

С этими словами они вышли из семейной комнаты ногайца. После того как Каноков погостил еще некоторое время у ногайца, он его отпустил домой, дав ему на прощание много богатства, табун лошадей, много унаутов и домашней утвари, а княгине унауток, и сам проводил его на Кубань. Тем временем аул Канокова отстроился понемногу, так как бежавший народ начал отовсюду собираться. С вестью о приезде князя с княгиней поскакал в аул сам ногаец:

– Ваш князь с княгиней возвращается с унаутами, табуном, стадом овец и другого скота. Приготовьте ему дом, в котором он должен остановиться!

Весь аул обрадовался хорошей вести; все ему приготовили дом и поспешили выехать навстречу своим господам. С большим почетом они встретили князя и княгиню и ввели их в дом.

После этого ногаец вернулся к себе домой, в Крым.

Кто оказался более благородным из этих двух друзей?