У одной женщины было две дочери. Как это часто бывает, одну дочь, Пепку, мать любила и во всем ей угождала, а другую, Маринку, видеть не могла. Пепка только и знала что наряжалась да щеголяла, а Маринка всю черную работу по дому делала. У нее ни одного наряда не было, всегда ходила чернявая, как трубочист. Была она девушка работящая, трудолюбивая, все старалась, чтоб мать и Пепка были довольны, но все равно угодить на них не могла. Вечно они ее бранили. Вот однажды Маринка и говорит:
– Не хочу я, мама, больше дома оставаться. Пойду наймусь где-нибудь в работницы.
Мать думает: «Ага, пойдешь, как же! Ни разу нигде не бывала, ничего не видала, не знаешь, что к чему! Небось, к вечеру приплетешься обратно». И говорит ей:
– Иди, иди, такой девке, как ты, не вредно по свету походить, людей посмотреть. – Взяла Маринка клубочек ниток, распрощалась дома со всеми честь честью и пошла. Как вышла за деревню, пустила клубочек по дороге.
– Катись, катись, клубочек! Куда ты, туда и я. Покатился он по дороге и подкатился к яблоне. Весь ствол у ней мохом оброс. Яблоня говорит:
– Очисть меня, Маринка! Как придешь сюда через год, дам тебе яблочек.
Маринка не поленилась, всю яблоньку обтерла, обчистила. Та поклонилась ей и сейчас же весело зазеленела. Собралась Маринка идти дальше. Вынула клубок:
– Катись, катись, клубочек, куда ты, туда и я. Прикатился он к колодцу, к студеному роднику. Весь колодец был затянут тиной.
– Вычисти меня, доченька! А когда придешь сюда через год, напою тебя водицей.
Маринка сейчас же нагнулась, засучила рукава, и через минуту родничок стал чист, как зеркальце. Встала она и бросила клубочек на землю.
– Катись, катись, клубочек, куда ты, туда и я. Покатился клубочек ни медленно, ни скоро, а так, чтоб она за ним поспевала, и остановился у старой печки. Полна та печь мусору, сажи.
– Вымети меня, доченька, придешь сюда через год – не пожалеешь.
Маринка сейчас же связала себе из прутьев веник, стала на колени и вычистила печь – хоть сейчас хлебы в нее сажай.
Опять бросила клубочек, и покатился он в лес, прикатился к лесной избушке. Жила там баба-яга. Маринка постучалась. Бабка высунулась:
– Что это ты здесь высматриваешь?
– Я места себе ищу. Не нужна ли вам, бабушка, работница?
– Нужна, нужна. Работы будет немного. У меня только кошечка и собачка. Я отлучусь из дому, а ты будешь для них варить. Да смотри, корми их хорошенько, чтоб не жаловались, когда вернусь!
Вот исчезла баба-яга, и Маринка осталась там одна. Все стряпала да варила, и всякий раз прежде накормит кошечку и собачку, а уж после поест сама. Они все у ее ног отирались, а Маринка гладила их и ласковые слова приговаривала. Как говорится, добрый привет и кошке люб.
На третьи сутки, в полночь, кто-то громко стучит в окно. Маринка испугалась, спрашивает:
– Кошечка и собачка, скажите; отворять ли?
– Не открывай, пока не даст тебе один из трех сундучков, что в чулане стоят.
Баба-яга опять стучится.
– Не открою, пока не дадите мне сундучок.
– Да бери себе любой, хоть расписной.
Маринка пошла в чулан, а кошечка с собачкой скок-поскок за ней:
– Проси тот, который поцарапаем; других не бери. И поцарапали самый простой сундучок.
Маринка взяла его и вышла из избушки. У двери лошадка копытами бьет, белая, как свежий снег. Не успела девушка опомниться, как лошадка подхватила ее на спину и Маринка помчалась к дому. Маринка думала, что не была дома только три дня, а на самом деле прошел год.
Подъезжает она к печи, а из печи так и несет сытным духом – полно там булок, пышек, пирогов, лепешек, печенья всякого. И зовет печь Маринку:
– Поди сюда, девица милая! Возьми себе, выбери, что хочешь! Ведь все это - для тебя!
Скачет дальше, вот и колодец. И он зовет Маринку:
– Поди сюда, напейся моей водицы! Никогда не будет тебя жажда мучить!
Подъехала к яблоне. Ветви до самой земли свисают, так все и унизаны румяными яблочками.
– Нарви себе, сколько хочешь!
Вскоре подъехала она к своей старой хате, въехала во двор, и тут лошадка исчезла. А собачка прыгает вокруг нее и весело лает:
– Тяв, тяв, наша хозяюшка идет, злато-серебро несет! Мать разозлилась, схватила навозную лопату и убила собачонку до смерти.
Всем было любопытно, что там у Марийки в сундучке. Отперла она его – ах, батюшки! - полон золота, серебра, да платья там шелковые, так и шуршат, нарядные, словно на королеву какую. Мать давай лаять Пепку:
– Гляди, этой дурехе какое счастье, а ты все дома валяешься, как печеная картошка.
Тут и Пепке загорелось пойти в работницы. Никто ее не удерживал. Взяла она клубочек, и привел он ее к яблоне.
– Очисть меня, доченька.
Пепка только поморщилась и идет по нитке дальше, пока не пришла к колодцу. А там грязи-то, грязи!
– Вычисти меня, девица!
– Вот еще. Стану я с тобою пачкаться! Да я лучше убьюсь.
Руки-то у нее были беленькие, мягкие, как подушечки. Прошла еще немного, видит: стоит печь, вся-то она закопченная, замусоренная.
– Вымети меня, доченька!
– Вот еще! оставайся как есть!
Пришла Пепка к лесу и видит там славную избушку. На пороге стоит какая-то бабушка.
– Не возьмете ли меня в работницы?
– Отчего же не взять, возьму. Есть у меня кошечка и собачка, будешь им готовить, но смотри, чтобы они были довольны, не жаловались.
Вечером бабка исчезла, и Пепка осталась в избушке одна. Готовила она себе самые лучшие кушанья, кошечка и собачка так за нею и бегали, а она их все веником, веником. Доставались им одни объедки.
Вот на третьи сутки, около полуночи, кто-то стучит в окно. Пепка так и обмерла. Вскочила, спрашивает:
– Кошечка и собачка, скажите, открывать ли?
– Ты нас не кормила, сама все съедала, сама себя и спрашивай.
А баба-яга стучит все громче и громче. Пепка уж в третий раз спрашивает, а кошечка и собачка все свое твердят:
– Ты нас не кормила, сама все съедала, сама себя и спрашивай.
Пепка и не знает, что же ей делать. Пошла да отворила. Бабка влетела в комнату, как ведьма, и сразу – к кошечке и собачке, как они без нее жили.
– Она сама все съедала и выпивала, нам только объедки лизать давала.
– Вон оно что! Хороша же ты у меня работница! Не хочу держать тебя в своем доме! Забирай свою котомку и ступай откуда пришла. Да погоди, пойди сюда! Чтоб ты не говорила, что я с пустыми руками тебя выгнала, дам тебе кое-что.
Повела ее в чулан, где стояли три сундучка. Кошечка и собачка - за ними.
– Выбери себе сундучок.
Пепка спрашивает кошечку и собачку:
– Который сундучок взять?
– Ты нас не кормила, сама все съедала, сама и выбирай.
Пепка схватила самый красивый сундучок, еле-еле подняла его, взвалила на спину и пошла. Во дворе лошадка копытами землю роет. Пепке уж не под силу нести.
– Лошадка, лошадка, у меня от сундучка спину ломит, свези меня домой!
– Это очень просто – перекинь его наперед, спина и отдохнет.
Заржала лошадка и исчезла. Идет Пепка, идет, уже от голода живот подвело, подходит к печи. От печи так и тянет сытным духом, полно в ней пирогов и пышек. Пепка потянулась за пышкой, та отскочила. К другой – то же самое.
– Дай мне, печечка, хоть одну лепешку!
– Задирала нос высоко, хлеб доставать далеко!
Так ничего и не дала. Идет Пепка дальше, шатается, вся потом обливается, во рту пересохло. Думает: «Хоть бы капельку водицы найти». А тут и колодец. Обрадовалась она, наклонилась над ним, а вода – от нее.
– Родничок, родничок, дай мне напиться.
– «Дай» да «дай», хоть до зимы повторяй.
Пепка ничего не сказала, потащилась с сундучком дальше. Вот и яблоня. Господи! Вся так и усыпана яблоками. Хоть бы одно скушать! Протянула руку к яблочку, – оно отдернулось, потянулась за вторым – и второе так же. И пришлось Пепке одни слюни глотать. Она уж и ногами не владеет, но тут, на ее счастье, их домик показался. Недалеко, как говорится, только два раза перекувырнись, на третий встанешь. Выбегает навстречу ей какой-то песик – новый, она его еще не видела – и злобно лает:
– Тяв, тяв, молодая хозяйка домой идет, скорпионов и змей несет!
Мать прибежала, ухватила вилы и на месте пса прикончила. Пепка радостно входит в горницу, открывает сундук - батюшки, полон змей, скорпионов! Так все на нее и набросились. Тут из сундука вода пошла, чуть меня не облила, я убежал и больше там не бывал.
Поделитесь этой записью или добавьте в закладки
Категории:
Также рекомендуем почитать: