Русская народная сказка : Финист - ясный сокол

      - Не надо, батюшка, нанимать работницу, сама я буду хозяйство вести.
      Ладно. Стала дочка Марьюшка хозяйство вести. Все-то она умеет, все-то у нее ладится. Любил отец Марьюшку: рад был, что такая умная да работящая дочка растет. Из себя-то Марьюшка красавица писаная. А сестры ее завидущие да жаднющие; из себя-то они некрасивые, а модницы-перемодницы весь день сидят да белятся, да румянятся, да в обновки наряжаются, платье им - не платье, сапожки - не сапожки, платок - не платок.
      Поехал отец на базар и спрашивает дочек:
      - Что вам, дочки, купить, чем порадовать?
      И говорят старшая и средняя дочки:
      - Купи по полушалку, да такому, чтобы цветы покрупнее, золотом расписанные.
      А Марьюшка стоит да молчит. Спрашивает ее отец:
      - А что тебе, доченька, купить?
      - Купи мне, батюшка, перышко Финиста - ясна сокола.
      Приезжает отец, привозит дочкам полушалки, а перышка не нашел.
      Поехал отец в другой раз на базар.
      - Ну, - говорит, - дочки, заказывайте подарки. Обрадовались старшая и средняя дочки:
      - Купи нам по сапожкам с серебряными подковками.
      А Марьюшка опять заказывает:
      - Купи мне, батюшка, перышко Финиста - ясна сокола.
      Ходил отец весь день, сапожки купил, а перышка не нашел. Приехал без перышка.
      Ладно. Поехал старик в третий раз на базар, а старшая и средняя дочки говорят:
      - Купи нам по пальто. А Марьюшка опять просит:
      - Батюшка, купи перышко Финиста - ясна сокола. Ходил отец весь день, а перышка не нашел. Выехал из города, а навстречу старенький старичок.
      - Здорово, дедушка!
      - Здравствуй, милый! Куда путь-дорогу держишь?
      - К себе, дедушка, в деревню. Да вот горе у меня: меньшая дочка наказывала купить перышко Финиста - ясна сокола, а я не нашел.
      - Есть у меня такое перышко, да оно заветное; но для доброго человека, куда ни шло, отдам. Вынул дедушка перышко и подает, а оно самое обыкновенное. Едет крестьянин и думает: "Что в нем Марьюшка нашла хорошего!"
      Привез старик подарки дочкам: старшая и средняя наряжаются да над Марьюшкой смеются:
      - Как была ты дурочка, так и есть. Нацепи свое перышко в волоса да красуйся!
      Промолчала Марьюшка, отошла в сторону; а когда все спать полегли, бросила Марьюшка перышко на пол и проговорила:
      - Любезный Финист - ясный сокол, явись ко мне, жданный мой жених!
      И явился ей молодец красоты неописанной. К утру молодец ударился об пол и сделался соколом. Отворила ему Марьюшка окно, и улетел сокол к синему небу. Три дня Марьюшка привечала к себе молодца; днем он летает соколом по синему поднебесью, а к ночи прилетает к Марьюшке и делается добрым молодцем.
      На четвертый день сестры злые заметили - наговорили отцу на сестру.
      - Милые дочки, - говорит отец, - смотрите лучше за собой.
      "Ладно, - думают сестры, - посмотрим, как будет дальше".
      Натыкали они в раму острых ножей, а сами притаились, смотрят.
      Вот летит ясный сокол. Долетел до окна и не может попасть в комнату Марьюшки. Бился-бился, всю грудь изрезал, а Марьюшка спит и не слышит. И сказал тогда сокол:
      - Кому я нужен, тот меня найдет. Но это будет нелегко. Тогда меня найдешь, когда трое башмаков железных износишь, трое посохов железных изломаешь, трое колпаков железных порвешь.
      Услышала это Марьюшка, вскочила с кровати, посмотрела в окно, а сокола нет, и только кровавый след на окне остался. Заплакала Марьюшка горькими слезами - смыла слезками кровавый след и стала еще краше.
      Пошла она к отцу и проговорила:
      - Не брани меня, батюшка, отпусти в путь-дорогу дальнюю. Жива буду свидимся, умру - так, знать, на роду написано.
      Жалко было отцу отпускать любимую дочку, но отпустил.
      Заказала Марьюшка трое башмаков железных, трое посохов железных, трое колпаков железных и отправилась в путь-дорогу дальнюю, искать желанного Финиста - ясна сокола. Шла она чистым полем, шла темным лесом, высокими горами. Птички веселыми песнями ей сердце радовали, ручейки лицо белое умывали, леса темные привечали. И никто не мог Марьюшку тронуть: волки серые, медведи, лисицы - все звери к ней сбегались. Износила она башмаки железные, посох железный изломала и колпак железный порвала.
      И вот выходит Марьюшка на поляну и видит: стоит избушка на курьих ножках - вертится. Говорит Марьюшка:
      - Избушка, избушка, встань к лесу задом, ко мне передом! Мне в тебя лезть, хлеба есть.
      Повернулась избушка к лесу задом, к Марьюшке передом. Зашла Марьюшка в избушку и видит: сидит там баба-яга - костяная нога, ноги из угла в угол, губы на грядке, а нос к потолку прирос.
      Увидела баба-яга Марьюшку, зашумела:
      - Тьфу, тьфу, русским духом пахнет! Красная девушка, дело пытаешь аль от дела лытаешь?
      - Ищу, бабушка, Финиста - ясна сокола.
      - О, красавица, долго тебе искать! Твой ясный сокол за тридевять земель, в тридевятом государстве. Опоила его зельем царица-волшебница и женила на себе. Но я тебе помогу. Вот тебе серебряное блюдечко и золотое яичко. Когда придешь в тридевятое царство, наймись работницей к царице. Покончишь работу - бери блюдечко, клади золотое яичко, само будет кататься. Станут покупать - не продавай. Просись Финиста - ясна сокола повидать.
      Поблагодарила Марьюшка бабу-ягу и пошла. Потемнел лес, страшно стало Марьюшке, боится и шагнуть, а навстречу кот. Прыгнул к Марьюшке и замурлыкал:
      - Не бойся, Марьюшка, иди вперед. Будет еще страшнее, а ты иди и иди, не оглядывайся. Потерся кот спинкой и был таков, а Марьюшка пошла дальше. А лес стал еще темней. Шла, шла Марьюшка, сапоги железные износила, посох поломала, колпак порвала и пришла к избушке на курьих ножках. Вокруг тын, на кольях черепа, и каждый череп огнем горит.
      Говорит Марьюшка:
      - Избушка, избушка, встань к лесу задом, ко мне передом! Мне в тебя лезть, хлеба есть.
      Повернулась избушка к лесу задом, к Марьюшке передом. Зашла Марьюшка в избушку и видит: сидит там баба-яга - костяная нога, ноги из угла в угол, губы на грядке, а нос к потолку прирос.
      Увидела баба-яга Марьюшку, зашумела:
      - Тьфу, тьфу, русским духом пахнет! Красная девушка, дело пытаешь аль от дела лытаешь?
      - Ищу, бабушка, Финиста - ясна сокола.
      - А у моей сестры была?
      - Была, бабушка.
      - Ладно, красавица, помогу тебе. Бери серебряные пяльцы, золотую иголочку. Иголочка сама будет вышивать серебром и золотом по малиновому бархату. Будут покупать - не продавай. Просись Финиста - ясна сокола повидать.
      Поблагодарила Марьюшка бабу-ягу и пошла. А в лесу стук, гром, свист, черепа лес освещают. Страшно стало Марьюшке. Глядь, собака бежит:
      - Ав, ав, Марьюшка, не бойся, родная, иди! Будет еще страшнее, не оглядывайся.
      Сказала и была такова. Пошла Марьюшка, а лес стал еще темнее. За ноги ее цепляет, за рукава хватает...
      Идет Марьюшка, идет и назад не оглянется. Долго ли, коротко ли шла башмаки железные износила, посох железный поломала, колпак железный порвала. Вышла на полянку, а на полянке избушка на курьих ножках, вокруг тын, а на кольях лошадиные черепа; каждый череп огнем горит.
      Говорит Марьюшка:
      - Избушка, избушка, встань к лесу задом, а ко мне передом!
      Повернулась избушка к лесу задом, к Марьюшке передом. Зашла Марьюшка в избушку и видит: сидит там баба-яга - костяная нога, ноги из угла в угол, губы на грядке, а нос к потолку прирос.
      Увидела баба-яга Марьюшку, зашумела:
      - Тьфу, тьфу, русским духом пахнет! Красная девушка, дело пытаешь аль от дела лытаешь?
      - Ищу, бабушка, Финиста - ясна сокола.
      - Трудно, красавица, тебе будет его отыскать, да я помогу. Вот тебе серебряное донце, золотое веретенце. Бери в руки, само прясть будет, потянется нитка не простая, а золотая.
      - Спасибо тебе, бабушка.
      - Ладно, спасибо после скажешь, а теперь слушай, что тебе накажу: будут золотое веретенце покупать - не продавай, а просись Финиста - ясна сокола повидать. Поблагодарила Марьюшка бабу-ягу и пошла, а лес зашумел, загудел; поднялся свист, совы закружились, мыши из нор повылезали - да все на Марьюшку. И видит Марьюшка - бежит навстречу серый волк.
      - Не горюй, - говорит он, - а садись на меня и не оглядывайся.
      Села Марьюшка на серого волка, и только ее и видели. Впереди степи широкие, луга бархатные, реки медовые, берега кисельные, горы в облака упираются. А Марьюшка скачет и скачет. И вот перед Марьюшкой хрустальный терем. Крыльцо резное, оконца узорчатые, а в оконце царица глядит.
      - Ну, - говорит серый волк, - слезай, Марьюшка, иди и нанимайся в прислуги.
      Слезла Марьюшка, узелок взяла, поблагодарила волка и пошла к хрустальному дворцу. Поклонилась Марьюшка царице и говорит:
      - Не знаю, как вас звать, как величать, а не нужна ли вам будет работница?
      Отвечает царица:
      - Давно я ищу работницу, но такую, которая могла бы прясть, ткать, вышивать.
      - Все это я могу делать.
      - Тогда проходи и садись за работу.
      И стала Марьюшка работницей. День работает, а наступит ночь - возьмет Марьюшка серебряное блюдечко и золотое яичко и скажет:
      - Катись, катись, золотое яичко, по серебряному блюдечку, покажи мне моего милого.
      Покатится яичко по серебряному блюдечку, и предстанет Финист - ясный сокол. Смотрит на него Марьюшка и слезами заливается:
      - Финист мой, Финист - ясный сокол, зачем ты меня оставил одну, горькую, о тебе плакать!
      Подслушала царица ее слова и говорит:
      - Продай мне, Марьюшка, серебряное блюдечко и золотое яичко.
      - Нет, - говорит Марьюшка, - они непродажные. Могу я тебе их отдать, если позволишь на Финиста - ясна сокола поглядеть.
      Подумала царица, подумала.
      - Ладно, - говорит, - так и быть. Ночью, как он уснет, я тебе его покажу.
      Наступила ночь, и идет Марьюшка в спальню к Финисту - ясну соколу. Видит она - спит ее сердечный друг сном непробудным. Смотрит Марьюшка не насмотрится, целует в уста сахарные, прижимает к груди белой, - спит, не пробудится сердечный друг. Наступило утро, а Марьюшка не добудилась милого...
      Целый день работала Марьюшка, а вечером взяла серебряные пяльцы да золотую иголочку. Сидит вышивает, сама приговаривает:
      - Вышивайся, вышивайся, узор, для Финиста - ясна сокола. Было бы чем ему по утрам вытираться. Подслушала царица и говорит:
      - Продай, Марьюшка, серебряные пяльцы, золотую иголочку.
      - Я не продам, - говорит Марьюшка, - а так отдам, разреши только с Финистом - ясным соколом свидеться.
      Подумала та, подумала.
      - Ладно, - говорит, - так и быть, приходи ночью. Наступает ночь. Входит Марьюшка в спаленку к Финисту - ясну соколу, а тот спит сном непробудным.
      - Финист ты мой, ясный сокол, встань, пробудись!
      Спит Финист - ясный сокол крепким сном. Будила его Марьюшка - не добудилась.
      Наступает день. Сидит Марьюшка за работой, берет в руки серебряное донце, золотое веретенце. А царица увидала:
      - Продай да продай!
      - Продать не продам, а могу и так отдать, если позволишь с Финистом ясным соколом хоть часок побыть.
      - Ладно, - говорит та.
      А сама думает: "Все равно не разбудит".
      Настала ночь. Входит Марьюшка в спальню к Финисту - ясну соколу, а тот спит сном непробудным.
      - Финист ты мой, ясный сокол, встань, пробудись!
      Спит Финист, не просыпается. Будила, будила - никак не может добудиться, а рассвет близко.
      Заплакала Марьюшка:
      - Любезный ты мой Финист - ясный сокол, встань, пробудись, на Марьюшку свою погляди, к сердцу своему ее прижми!
      Упала Марьюшкина слеза на голое плечо Финиста - ясна сокола и обожгла. Очнулся Финист - ясный сокол, осмотрелся и видит Марьюшку. Обнял ее, поцеловал:
      - Неужели это ты, Марьюшка! Трое башмаков износила, трое посохов железных изломала, трое колпаков железных поистерла и меня нашла? Поедем же теперь на родину.
      Стали они собираться, а царица увидела и приказала в трубы затрубить, об измене своего мужа оповестить.
      Собрались князья да купцы, стали совет держать, как Финиста - ясна сокола наказать.
      Тогда Финист - ясный сокол говорит:
      - Которая, по-вашему, настоящая жена: та ли, что крепко любит, или та, что продает да обманывает? Согласились все, что жена Финиста - ясна сокола - Марьюшка.
      И стали они жить-поживать да добра наживать. Поехали в свое государство, пир собрали, в трубы затрубили, в пушки запалили, и был пир такой, что и теперь помнят.