Уральская народная сказка : Золотая погибель

Послушают мужики про такой "фарт", головой покачают, да и забудут. Один лишь Микеша соблазнился. Да и то не от жадности. Парень он был молодой, земельного надела не имел, ходил по богатым дворам, батрачил. И сестренка его, девчушка маленькая, тоже в батрачках жила.

Старики отговаривали: куда, дескать, ты собираешься, зачем? Сторона там тебе незнакомая, да и не знаешь, как золотишко копать. А ведь не умеючи даже бурундучка в лесу не сыщешь, не то что самородное золото.

Но Микеша сказал:

- Мне одинаково ни здесь, ни там не будет сладко, зато, может, что-нибудь да найду. Тогда хоть сестру из батрачек вызволю да замуж выдам.

В ту пору возле Ильмен никаких поселений не было. Всюду стояли леса темные, в междугорьях - озера глубокие. Целое лето Микеша по этим местам блуждал да копушки делал. Выбьет яму в горе, а толку ни на грош. Оно, золотишко-то, может, где-то рядом лежит, но пойди-ко его возьми! Старики правду сказыва ли: всякое дело надо умеючи делать!

Обносился парнишка, да и хлеба в котомке давно не стало. А ведь пропитание в горах не скоро достанешь. Приходилось ремень потуже затягивать. Иной раз луковку саранки выкопает, дикого чесноку пожует, гриб посолит, холодной водой запьет - тем и сыт. Ночевать тоже приходилось не на печи, а где ночь застанет.

Хоть и не под силу была такая жизнь, а все-таки Микеша от задуманного не отступался.

Под осень брусника на полянах под соснами красным соком налилась. Росы холодные начали падать. А Микеша все ходит, копушки делает, голыми руками породу перебирает, но Даже следа золотишка найти не может.

Один раз остановился он ночевать. Кругом горы высокие, озеро большое рядом лежит, и на том озере острова. Один остров в озере, как шапка мохнатая: высокий, островерхий и весь лесом зарос. Другой, слева, тоже лесной, но поменьше. А неподалеку от берега, в самой глуби, третий остров - каменная скала. Вершина его в небо уперлась, и ветер там облака гоняет, будто седую бороду треплет. Наверно, про нее и сказано:

Птица-ястреб на ту гору не залетывала, Быстрый конь не топтал ее копытом кованым, Сырыми туманами сверху донизу она вымыта, Холодными ветрами высушена...

Не успел Микеша костер зажечь, как услышал, словно с вершины скалы стон раздался. Посмотрел туда, а там, и верно, человек виднеется. Звать не зовет, только стонет: видно, трудно ему на уступе держаться.

Не стал Микеша долго раздумывать, что да почему. Скинул с себя одежонку, переплыл горловину озера и вскарабкался на вершину скалы. Нашел человека, подал ему руку, чтобы помочь, и отступил. Человек-то стоял по самую грудь погруженный, серым камнем скованный. Дряхлый, совсем старик. Борода у него отросла длинная, плечи и грудь закрыла, с мохом перепуталась.

Начал Микеша спрашивать, как он сюда попал, из каких мест пришел. Старик сначала молчал, только рукой махал: уходи-де отсюда, и без тебя тошно. Но мало-помалу подобрел, перестал стонать, попросил водички напиться.

Еще прежде Микеша от смолокуров слыхал, будто жил когда-то в горах башкирин, по прозвищу Кадыр. И был у этого Кадыра большой талан золото находить. Ударит кайлом, лопаткой копнет - самородное золото тут и есть. Только пропал его талан и ни ему, ни людям пользы не принес.

В молодости, пока золото в руки не попало, был Кадыр приветливый, нескупой. Для друга мог последнюю рубаху с себя снять. А как начал самородки находить, словно подменили его. От отца с матерью ушел, от невесты отказался, мимо старых дружков пройдет - не оглянется, голодной собаке сухой корки хлеба не бросит. Золото домой не приносил, в лесах его прятал, а потом и совсем из деревни в лес ушел.

Выходит, это Кадыр и есть!

- Утолил старик жажду водой и сам о своей беде рассказал.

Подошло время, когда начали у него руки слабеть, сила молодая пропала, тяжело стало накопленное золото от чужого глаза беречь. Пока собирал да копил самородки, ни дня, ни ночи спокойно не провел. Ну, и надумал он их спрятать, чтобы ни одна живая душа найти не могла.

Выбрал гору повыше. Отсюда, с вершины-то, весь Урал как на ладони видно: и на восход солнца, и на закат, и в ту сторону, откуда Сиверко дует, и в сторону теплых краев, куда осенью косяки журавлей улетают. Леса глазом не окинешь, никакими верстами не измеряешь. И не всякий к этой скале подойдет. Озеро-то часто высокими волнами плещет.

Выбил он для клада на уступе скалы глубокий колодец. Только один крохотный самородочек оставил при себе, чтобы время от времени любоваться им, тешиться.

Управился с делом, собрался уходить, да вдруг увидел, что место оказалось приметное: не заровнялся бугорок над колодцем. Встал на бугорок, начал ногами утаптывать, да и провалился в колодец-то по самую грудь. Самородочек, который он близко к сердцу припрятал, потянул его к кладу. Сколько ни бился Кадыр, не мог из колодца выбраться: не пускает золото!

К тому времени, как Микеша его нашел, многие годы Кадыр на скале стоял и с каждым годом все глубже и глубже в колодец опускался. Ветром его со всех сторон обдувало, солнышком пекло, морозом морозило.

Эх ты, судьба Кадыра, Судьбинушка! Как полынь-трава Горькая.

Послушал Микеша и говорит:

- Ладно, Кадыр, сейчас я тебя из неволи освобожу. Вот сбегаю за кайлом и лопатой, порушу вокруг камни, тебя выну. Только дай-ко сюда самородочек, что на груди у тебя спрятан. Попрощаться тебе надо с ним, вон выбросить, иначе клад золотой не отпустит.

А старик головой замотал, бородой затряс:

- Не надо! Не трогай мое золото! Уходи!

Микеша, однако, его не послушал. Все-таки спустился вниз, принес кайло и давай камень рушить. Отколет каменную глыбу, столкнет ее в озеро, за другую принимается. Так-то до поздней ночи трудился и только тогда заметил, что труды тратит напрасно. Кадыр еще глубже увяз, наверху только макушка головы видна, а скала закачалась и тонуть в озере начала. Вот уже и волны озерные под ногами у Микеши плещут. Вот уж и вода вершины скалы коснулась. Того и гляди, сам вместе с Кадыром погибнет.

Прыгнул Микеша в озеро, поплыл к берегу, а когда оглянулся, никакой скалы не было, вся она под водой скрылась.

Погоревал парень. Жалко было Кадыра. Хоть и чужой он, а все-таки жаль. И не потому, что золото его с собой в землю утянуло, а потому, что счастье он на золотую погибель променял.

Всю ночь не спал Микеша, у костра сидел, думал. Был бы у него такой талан, как у Кадыра, самородки в земле искать, уж он-то не стал бы их прятать. Выручил бы сначала сестру, а потом всех бедных ребятишек в деревне от батрацкой доли избавил. Небось за добро золото человека не тяготит! С тем и пошел он дальше, в горы.