Русская народная сказка : Женитьба Алёши Поповича на Настасье Микуличне

      - Государыня-матушка! - отвечает Добрыня. - Жив буду - вернусь; не буду жив - и ждать вам будет некого.
      Прибежала тут жена Добрыни, молодая Настасья Микулична, слезами заливается, ухватилась за стремя богатырское - не может расстаться с милым мужем, просит, молит:
      - Скажи мне, Добрынюшка, когда вернёшься домой из чиста поля?
      - Милая жена, слушай, что я скажу тебе: жди ты меня три года; если не вернусь домой через три года, жди ещё три года; если же я и через шесть лет не приеду, знай, что нет меня на свете; тогда живи себе как хочешь: хочешь, оставайся вдовою; хочешь, иди замуж за кого надумаешь, хоть за купца богатого, хоть за именитого боярина или за крестьянина домовитого; не ходи только замуж за моего брата названого, Алёшу Поповича; за ним плохо тебе жить будет, наживёшь себе великого горя.
      Поклонилась Добрынюшке Настасья Микулична земным поклоном, простился богатырь и с родимой матушкой, поехал в чужедальнюю сторонушку.
      Стала Настасья Микулична ждать домой мужа своего, Добрынюшку; ждёт не дождётся - а время идёт да идёт.
      День за днём - словно дождит, а неделя за неделей, как трава растёт, а год за годом, как река бежит.
      Прошло и три года, прошло и шесть лет: нет как нет Добрынюшки. Вернулся к этому времени из поля Алёша Попович; привёз с собою нерадостные вести, говорит, будто Добрыни уже нет в живых.
      - Видел я его в чистом поле убитым; богатырская грудь насквозь прострелена; сквозь тело проросли цветы алые.
      Горько плачет мать богатыря, Мамелфа Тимофеевна; горючие слёзы глаза ей выели; а Настасья Микулична говорит:
      - Велел мне Добрыня ждать его шесть лет; буду ждать ещё шесть лет теперь уже по своей охоте.
      Но прошло и ещё шесть лет; нет от Добрыни никакой весточки; стал Владимир уговаривать молодую вдову Добрынину:
      - Нет твоего мужа в живых: неужели будешь весь век жить вдовою? Выходи замуж за князя-боярина, хоть за купца богатого, а лучше всего тебе выйти за смелого богатыря Алёшу Поповича.
      Позабыла Настасья Микулична мужнину заповедь - пошла замуж за Алёшу.
      Устроил князь Солнышко перед свадьбой весёлый пир в честь жениха и невесты; пируют они день, другой - а Добрыня в это время был в Царь-граде: все свои подвиги богатырские совершил, уже думает домой возвращаться.
      Медленно плетётся его добрый конь по дороге в Киев, не ест пшеницы белояровой, не пьёт воды студёной.
      Спрашивает Добрыня верного коня:
      - Что ты невесел, добрый мой конь, идёшь, спотыкаешься - не чуешь ли ты над собой какой невзгодушки?
      Отвечает конь:
      - Не знаешь ты, славный богатырь, не ведаешь, какая печаль тебя дожидает в Киеве: сегодня вечером молодая жена твоя с Алёшей венчается.
      Разгорелось тут в Добрыне сердце богатырское; бьёт он верного коня по бёдрам, летит конь словно сокол, перескакивает одним прыжком высокую стену киевскую, въезжает прямо во двор Добрыни. Идёт добрый молодец в горницы, расталкивает привратников, придворников, ни у кого дороги не спрашивает.
      Бегут слуги к Мамелфе Тимофеевне, жалуются на богатыря. Говорит ему Мамелфа Тимофеевна:
      - Неладно ты поступаешь, добрый молодец, слуг моих бьёшь, в дом ко мне силой врываешься; кабы был жив милый сын мой Добрынюшка, не сносить бы тебе головы, уходи-ка отсюда подобру-поздорову.
      - Напрасно, честная вдова, Мамелфа Тимофеевна, плачешь ты о смерти сына, - промолвил Добрыня, - сын твой жив и здоров; я его третьего дня сам видел; поехал он к Царь-граду, а мне наказал, как буду в Киеве, чтобы поклон тебе свёз, узнал, как поживает его молодая жена, Настасья Микулична.
      Заплакала Мамелфа Тимофеевна.
      - Шесть лет тому назад привёз мне Алёша Попович весточку о том, что сын мой, Добрыня, лежит в чистом поле убитым, а сегодня Настасья Микулична идёт за Алёшу замуж.
      - Матушка родимая! Посмотри на меня, ведь я и есть твой сын. Не узнаёт его матушка родимая.
      - Смеёшься ты над старухой, добрый молодец! Не похож ты вовсе на моего милого сына: у Добрынюшки лицо было белое, очи ясные, как у сокола, платье цветное, лапотки из семи шелков; а ты пришёл весь в лохмотьях, загорелый да худой!
      - За двенадцать лет, милая матушка, платье моё цветное износилось, лицо загорело, очи помутнели.
      - У моего сына, - говорит Мамелфа Тимофеевна, - на ноге была чёрная родинка. Снял Добрыня сапог, увидела мать знакомую меточку, плачет от радости, обнимает милого сына.
      - Матушка, - просит Добрыня, - давай скорей мои гусли звонкие, неси платье скоморошье, снаряжай меня на пир к князю Владимиру.
      Идет Добрыня в гридню княжескую, расталкивает придворников, привратников, ни у кого не спрашивается; не узнают его слуги, бегут жаловаться на него князю. А Добрыня кланяется князю в пояс, спрашивает его смело:
      - Укажи мне, князь Солнышко, где моё место скоморошье?
      Разгневался Владимир.
      - Ах ты, неуч; одно только и есть тебе место: за печкой муравлёной.
      Сел Добрыня за печку, взял свои звонкие гусли; стал напевать песни родимые, напевы к ним прибирать царьградские.
      Говорят гости князя между собою:
      - Это, видно, не простой скоморох, а славный русский богатырь.
      - Удалый добрый молодец! - промолвил тут князь Владимир. - Выходи из-за печи, садись за дубовый стол, хлеба-соли нашей откушать, белой лебеди отведать; выбирай себе любое место.
      Сел скоморох против обручённой невесты Алёши.
      - Солнышко-князь! Позволь мне налить чару зелена вина, поднести её, кому сам захочу.
      Налил Добрынюшка чару зелена вина, опустил в неё свой золотой перстень, подносит чару молодой невесте.
      - Молодая Настасья Микулична, принимай эту чару одной рукой, выпивай одним духом: выпьешь чашу до дна - увидишь что-то доброе, не выпьешь чаши до дна - не бывать добра.
      Как выпила Настасья Микулична чашу до дна - увидела на дне золотой мужнин перстень, обрадовалась, вскочила из-за стола, говорит князю:
      - Солнышко-князь! Не тот мой муж, что со мной рядом сидит, а тот, что сел напротив на скамеечке, чару зелена вина дал мне выпить.
      И упала Настасья Микулична Добрыне в ноги...
      - Прости меня, мой любимый муж, что ослушалась я твоего приказа, пошла замуж за Алёшу Поповича.
      - Не своей ты волею замуж шла, - говорит Добрыня, - а удивляюсь я на князя Владимира да на княгиню Евпраксию, что они от живого мужа жену за другого сватают. Ещё больше удивляюсь я на Алёшу Поповича; знал он, что жив я, здоров, - а сам на моей жене захотел жениться.
      Застыдился князь Владимир своего поступка, а Алёша со страху еле на ногах держится, просит прощения у Добрыни, кланяется в пояс.
      Нахмурился Добрыня.
      - Простил бы я ещё тебе эту вину, да не могу тебе простить, что привёз ты лживую весть о моей смерти; огорчил мою родимую матушку, заставил её надрывать своё сердце слезами горючими!
      Ухватил тут Добрыня Алёшу за жёлтые кудри, хочет бросить его о кирпичный пол, убить до смерти, да подоспел вовремя старый казак, Илья Муромец, положил Добрыне руку на плечо и говорит:
      - Удержи, Добрынюшка, своё сердце горячее; не наказывай лютой смертью своего крестового брата. Оставил Добрыня Алёшу, ушёл с княжеского пира, вернулся в свой светлый терем, ведёт за руку жену молодую; словно солнышко в небе воссияло, словно месяц тихий засветился, как вернулся к себе в дом славный богатырь, Добрыня Никитич. Стал он жить-поживать вместе с родимой матушкой да молодой женой; зажили они без горя, без заботушки, лучше прежнего. А Алёша со стыда уехал из Киева в чужую дальнюю сторону.